Какое-то Немийское проклятие на мне, везде встречаемся, Арзонт — огромный город, а я его специалист оказалась.

— Не обращай внимания. Она всех поливает, — Корнелита поняла о ком шла речь и попыталась поддержать, пока наливала кофе и распространяла приятный аромат по всему кабинету.

А я нажала на печать документа. Последние секунды спокойствия и попыток справиться с силами.

Я попала. Ну всё. Вдох один… второй… третий.

Шла, громко цокая каблуками по скользкому полу, встречала приходивших на работу коллег.

Улыбалась, приветствовала их, а в груди дыра зияла. Там когда-то было сердце, Хаски. А ты его забрал, украл, убил, выбирай, что лучше, но больше его там нет.

Там пусто… а нет….Вот что-то сжалось болезненно в груди.

Попыталась скинуть это чувство, убрать его от себя. Забыть. Не получается. Чувство не ушло, оно сильнее и сильнее причиняло вред, пока передвигалась по второму этажу к кабинету начальников.

Вошла в помещение, взглядом встретилась с Ириной Санной — молоденькой секретаршей. Обменялись понимающими взглядами.

Ирина указала на закрытую дверь пальцем и сделала такие большие, наполненные ужасом глаза. Намекая, что начальство в полном сборе и ждало меня. На ковер обычно просто так никого не вызывали, разве что по записи или на выговор. Слышала тихие голоса сквозь щель под дверью.

— Отлично выглядишь, — прошептала секретарша, наверное, желала растормошить. — Весь филиал в курсе вашего свидания с дядей Мишей. Он всем разболтал…

Оделась я как обычно, джинсы, да рубашка белая, пусть не врет.

Я взяла печать из стола и занималась этим делом, лишь бы оттянуть момент, когда придется войти в помещение начальства.

Будто сдала анализы на вирус Ик-а и теперь стояла в очереди бедолаг, которым предстояло узнать будут жить или умрут после озвученного приговора.

— Удачи! — прошептала Ирина.

Кивнула и направилась к двери. За что мне все это? Почему я должна с ним встретиться? Я не могу пока. Не могу смотреть ему в глаза. Мне так больно до сих пор. Еще не вылечилась от этой болезни под именем Дима.

Постучалась и услышала разрешение войти от мадам. Открыла дверь и Хаски ко мне в вполоборота, в костюме ногу закинул на ногу, локоть положил на твердую поверхность и постукивал ручкой в нетерпении. Ручка перестала бить по столу, когда мы на секунду встретились глазами. После чего я поспешно отвернулась направо к столу мадам, расположенному перпендикулярно тому второму, где располагался Миша во главе и напротив него Хаски. По Дмитрию сложно сказать, что он испытывает, и сейчас не поняла по его выражению, удивился или нет моему появлению.

— Доброе утро, — поздоровалась как бы со всеми, решительно прошла через Хаски за стол справа. Там мадам. К нему получилось, что стояла попой, некультурно, но сил нет смотреть ему в глаза.

— Что так долго? — у меня буквально вырвали из рук три экземпляра. Проверяла, хотя ни Бастарда там не понимала, зато создать видимость мы всегда горазды!

— По моим солнечным часам только без пяти девять. И я не обязана быть на рабочем месте, — когда я нервничала, что я делала? Правильно — шутила и рыла себе могилу. Вот сейчас я вырыла очень аккуратную могилку под свой рост, а мадам меня прям туда сейчас пнет, судя по ее взгляду, который она мне подарила. К тому же, Миша засмеялся слегка.

— Изволите шутить? Хорошее настроение, Анна Сергеевна?

— Честно — не очень, — ответила.

Мне плевать, пусть увольняет. Стояла спиной к Хаски и меня всю с ног до головы постоянно колотило, как молниями. Я знала, что он сзади. Что он скорее всего наблюдал за мной сзади и пытался, видимо, придти в себя.

Мадам подписала и отдала в руки.

— Передайте, — и показала за спину.

Бастард вас всех подери! Это самый худший день в моей жизни! Я так никогда не нервничала. Никогда. Даже когда пытались изнасиловать в туалете школы три идиота и когда Леня спас. Я тогда злилась, а сейчас боялась посмотреть уверенно на мужчину перед собой.

Руки дрогнули, когда протянула листы, только бы не заметил это:

— В… ваши справки, — положила две на стол. Одну оставила себе. — С нулевым долгом, как хотели, — с трудом улыбнулась, скрывая, как больно в груди.

Там очень сильно зажгло, попыталась проигнорировать это ощущение, но оно сильнее чем, когда шла по лестнице или вспоминала о Хаски. При виде Димы оно разрослось повсюду, заполнило мое тело, мысли и эмоции. Завладела полностью.

Хаски, немного заторможено взял листы со стола и поднял на уровень глаз для проверки.

— Ну если я вам больше не понадоблюсь, — моя попытка сбежать.

Это было огромнейшее желание сбежать. Я развернулась чуть бочком, готовилась уйти не заметно, пока не остановили.

— Разве я не должен расписаться на вашем экземпляре? — твою маму!

Дернулась и остановилась.

— Ооо! — восклицание у меня все-таки вырвалось. — Точно!

И все манеры сразу растеряла. Мадам, наверное, себе волосы на голове хотела вырвать от моих выражений. Я протянула запоздало свой лист ему в руки. Надо было перед Хаски так лопухнуться. Стыд и срам.

— Давно работаете в этой сфере? — спросил, при этом изучал текст, решая подписывать или нет, будто тянул время.

— Нет. Три месяца, — ответила честно.

Дмитрий аккуратным почерком вывел свою закорючку.

— Спасибо, — буквально выдрала у него лист. — Хорошего дня! — напоследок вымучила из себя улыбку. Правда такую кривую, что любой бы понял истинные эмоции.

Постучала каблуками на выход в абсолютной тишине.

— Был рад тебя увидеть! — сразу перешел на ты.

А я застыла возле двери, едва не дотрагиваясь пальцами до ручки. Мне еще больнее от его слов стало. И глаза стали мутными, дверь расплылась. Тебе ведь все равно на меня. Плевать тебе на меня, Хаски, не надо лживых фразочек. Тебе плевать на всех, за исключением себя любимого.

— Не могу сказать того же! — резко распахнула дверь и вылетела мимо Ирины. Словно меня пытали в этом кабинете, наверное, у всех сложилось это впечатление. Потому что я, с трудом сдерживая слезы, ворвалась в наш кабинет. Собрала сумку в начале рабочего дня и попрощалась с девочками, обмолвившись, что сегодня в университете очень важный день и я побежала на сдачу реферата. С Мишей у нас была договоренность — при необходимости имела право покидать работу для учебы, не чаще одного раза в неделю.

Вновь тормошишь старые раны, опять губишь. Почему я не в состоянии нормально с тобой общаться? Не могу улыбаться, не могу быть равнодушной, как со всеми.

POV Хаски.